Той ночью ты не был настойчив, напротив, удивительно нежен и нерешителен. Это было так странно, что я почти пропустила, почти не поняла, что ты не похож на себя, лишь обрадовалась твоему поцелую. Такому долгому, такому вопросительному…

Руки твои, как будто, просили прощения, гладя меня по волосам. А голос твой был тихим, едва слышным, ты щекотал им мне шею…

Я так не привыкла к твоей нерешительности, что незаметно для самой себя, начала вести себя так, как обычно делал ты.

Я ласкала тебя, с вдруг проявившейся жадностью. Так страстно, что мне самой становилось больно.

Возможно больно было и тебе, но ты ничем не выдал себя, лишь поддерживал мой ритм и смотрел мне в глаза…

Потом, утром, я поняла, поняла все. Твой взгляд, твой шепот, твою нерешительность.

Ты точно знал, что уезжаешь и точно знал, что надолго.